В правильном гомеопатическом назначении существенным является то обстоятельство, что тотальность симптомов пациента, как мы обычно ее называем, должна совпадать с тотальностью симптомов лекарственного препарата, при условии, что под тотальностью симптомов не следует понимать множество не связанных между собой деятелей. Здесь важен определенный основной образ, порядок, характерный для общего функционального целого. Тотальность может быть в полной мере представлена двумя или тремя симптомами, если они характеризуют то неповторимое, что содержится в том или ином лекарственном патогенезе. Эмпирическое обследование пациента должно строиться так, чтобы из множества признаков той или иной степени выраженности выявить то, что будет наиболее показательно, достоверно и характерно. Исключительное значение в этом смысле имеют психические и общие симптомы, поскольку они наиболее целостно представляют общее расстройство организма. Между собой они находятся в порядке логического (и едва ли не автоматического) соподчинения и таким же образом включают в себя частные симптомы поражения тех или иных органов. Мною были предприняты попытки изучения Materia Medica, которые имели целью организацию и классификацию множества изложенных в ней симптомов сообразно тем неповторимым образам (patterns), в которые складываются ведущие симптомы патогенезов этих лекарств.
Так или иначе, но мы должны согласиться с тем, что наша Materia Medica сталкивает нас с огромным количеством наблюдений, которые как будто сопротивляются всякой попытке их логического упорядочения. Следствием этого является трудность двоякого рода. На практике мы имеем дело со значительными затруднениями при изучении Materia Medica, которое таким образом превращается в чисто мнестическую задачу, а в теории эти обстоятельства лишают нас возможности рационального объяснения того разнородного множества симптомов и показаний, особенных общих и психических симптомов одного и того же лекарства, с чем мы часто сталкиваемся в работе.
Поскольку психические симптомы имеют преобладающее значение для определения основного образа (pattern) тотальности, то правомерно будет заключить, что они являются наиболее существенным фактором в ее (тотальности) формировании. Но до сих пор мы не можем дать внятное объяснение, почему определенные психические нарушения связаны с определенными же соматическими расстройствами. Мы также не обладаем пониманием того, почему определенные вещества связаны с определенными психологическими характеристиками, как, например, Natrum muriaticum со склонностью к уединению и затворничеству, Phosphorus с общительностью и коммуникабельностью, Aurum с депрессивными состояниями, а Sulphur с веселостью, жизнерадостностью и энергичностью. Перечисление можно сколь угодно продолжить, но дело не в нем, а в том, какие путеводные нити приведут нас к решению вышеперечисленных проблем?
Гомеопатический подход является по своей сути феноменологическим. Ганеман вывел свою теорию не на основе спекуляций, а в результате чистых наблюдений, благодаря которым он узрел аналогию между симптомами лекарственного испытания и проявлениями спонтанной болезни. Он счел такого рода аналогию не случайным явлением, а выражением сущностной связи между болезнью и патогенезом лекарства.
Из этого факта следует вывод, что поскольку, вообще говоря, аналогия между внешними проявлениями отражает сущностную взаимосвязь, постольку причиной подобных свойств и признаков различных явлений должен быть некий общий фактор. Этот общий фактор и обусловливает то, что данная аналогия включает в себя не только чисто внешнее сходство, но реальную тотальность свойств и признаков аналогичных явлений.
Закон подобия является законом сущностной взаимосвязи аналогичных феноменов. Таким образом, в нашей попытке установить логическую корреляцию между лекарством и его психическими, общими и частными (местными) симптомами поиск аналогичных феноменов будет вполне оправдан. Здесь приходит на ум сходное обстоятельство, которое можно обнаружить в аналитической психологии, а именно совпадение внешних явлений с явлениями внутренними, психологическими.
Аналитическая психология показала, что основные, наиболее существенные и значимые психологические явления обобщаются и выражаются в образном языке символов. Карл Густав Юнг привлек наше внимание к тому факту, что архетипическая символика в течение всей известной истории человечества остается совершеннейшим образом инвариантной, выражая при этом идентичности не только смыслов наших индивидуальных сновидений, но проявляя себя точно так же и в различных религиях, тайных учениях, мифологических и сказочных сюжетах, а также в алхимических трактатах. Такая интерпретация символов не оставляет места для каких-либо случайных смысловых привнесений, чьих-либо частных мнений и предубеждений. Напротив, она потрясает нас своим выражением той аналогии, или подобия, которая существует между символом как объектом внешней физической природы и психическим содержанием, которое оно представляет. Данное рассуждение можно пояснить следующими несколькими примерами. Зеленый цвет символизирует внутренний рост; красный стоит за эмоциями; число четыре отражает принцип целостности и полноты; море символизирует коллективное бессознательное; соль представляет тенденцию к индивидуализации разума.
С чем по сути мы сталкиваемся, когда имеем дело с символами такого рода? Психический импульс, или выражаясь на языке клинических понятий, психический симптом, для своего выражения требует образ объекта или действия из внешней природы. В связи с чем это происходит? Очевидно, что некоторый объективный фактор должен быть общим и для душевного побуждения, и для символического материала, именно эта общность должна обусловливать регулярную повторяемость данного паттерна. Сам этот факт регулярности ассоциированных паттернов, независимых от обстоятельств исторической эпохи и частной индивидуальности, свидетельствует против того, что наши ассоциативные процессы основываются на чем-то вроде простого поверхностного сходства. Зеленый цвет, как об этом уже было сказано, представляется символом роста, поскольку он — цвет растений, а наша психика обычно рост ассоциирует именно с растениями. Несомненно, что это правда, однако, с другой стороны, не только и не столько мы ассоциируем зеленое с этими процессами, но сам зеленый цвет по своей природе связан с ростом, и именно в мире растений, где они, зеленый цвет и рост, имеют свою наиболее чистую и ясную форму. Ведь стоит только зеленому цвету смениться на какой либо другой, и это будет означать остановку роста, как это бывает видно при цветении растений (что редко бывает зеленым) или при обратном росту явлении — увядании. И эта преизобилующая сила роста, достигает границы, за которой происходит явление душевной жизни, то зеленый цвет растений уступает место красному цвету крови — цвету эмоций.
Таким образом, оказывается, что наши субъективные ассоциативные процессы интуитивно схватывают то, что уже объективно ассоциировано самой природой в ее творящей и творческой целостности. Конечно не всякая символическая ассоциация обнаруживает столь объективную и очевидную оправданность, но тем не менее поиск их истоков и предпосылок может привести нас к пониманию нового. К.Г. Юнг, рассуждая о числе четыре как символе цельности и полноты, отмечает то, что он иронически назвал странной игрой природы: она дала четыре валентности атому углерода — основному строительному камню органической материи.
Принимая гипотезу объективной ассоциации между внешним выражением символа и его смыслом, мы все же остаемся неспособны понять, каким именно путем эта связь осуществляется. Мы сталкиваемся с феноменом интуитивного прозрения в область тайн и неясных связей, не поддающихся пониманию и погребенных в темных глубинах творящей природы и нашего собственного бессознательного. Поскольку этот материал является более или менее общим для всех людей, К.Г. Юнг назвал его «коллективным» бессознательным.
Возвращаясь к проблеме взаимоотношений между симптомами и веществами, мы не можем не отметить, что связи внешних субстанций с психическими проявлениями и физиолого-биохимическим функционированием организма погружены в ту же самую тьму бессознательного: нам неизвестно ничего, кроме самого факта их объективной ассоциации. Таким путем можно прийти к аналогии между тем, каким путем тот или иной психический импульс соотносится с некоторым биологическим явлением, тем, как он подвержен воздействию внешнего лекарства, каким образом он, этот психический импульс, соотносится с некоторым определенным внешним объектом и сутью того энергетического процесса во внешней природе, образ которого психика заимствует для того или иного символического выражения.
Изложенное выше может быть кратко суммировано следующим образом:
1. Психические побуждения объективно ассоциированы с физическими изменениями в организме и динамической энергией лекарств.
2. Психические побуждения посредством символического смысла объективно ассоциированы с внешней деятельностью и внешними объектами.
Отсюда проистекает неизбежное в своей логичности заключение, что возникающий из точной психологической интерпретации смысл символа может быть тем мостом, который приведет нас к прояснению и пониманию природы связи между веществами внешнего мира, движениями психики и лекарственными патогенезами. Аналитическая интерпретация символов и ее результаты способны помочь всякому, кто попытается выявить скрытый смысл множеств ничем внешне не связанных между собой симптомов различных лекарств.
Для иллюстрации этого момента обратимся к одному примеру. Всем известно, что одним из исключительных и характерных свойств фосфора является его способность излучать свет. Символическое толкование света как сущности и формы бытия души, что означает знание, мудрость, самосознание, контроль высшего «Я.» Продолжение толкования приводит к идентификации перечисленных качеств психической жизни с дыханием и материальным органом тела — печенью. При построении этой гипотезы наша бессознательная интуиция связывает личностный контроль, функции печени и дыхания с тем, что может быть обозначено как «внутренний свет,» а это может направить нас к такому исследованию доступного в Materia Medica материала, которое приведет нас не только к пониманию эффектов фосфора, но и вообще физиологии и патологии света. Это наше предположение не только подтверждается таким очевидным образом, но исходя из него можно логически упорядочить сообразно одной связующей нити все разнообразие психических и соматических проявлений всякого лекарства.
Рассмотрим другой пример. Natrum muriaticum связан с алхимическим толкованием символического смысла соли посредством одного симптома, а именно желания быть одному. Алхимическая «соль» выражает сепарацию, т.е. процесс выделения сущности из окружающих ее обстоятельств, отделяющееся свойство индивидуализирующегося ума и его общая направленность к высвобождению и независимости. Из этой тенденции к внутренней индивидуализации можно дедуктивно вывести все остальные стороны патогенеза Natrum muriaticum.
С этим новым подходом мы остаемся в полной мере верны гомеопатическому методу сравнения аналогичных феноменов, только его пределы, расширяясь, начинают включать в себя тот материал, что приносит интуитивное понимание человеческого коллективного бессознательного, этой сокровищницы, собранной в течение неизмеримо огромных периодов времени. И если этот метод выдержит проверку на прочность со стороны самого тщательного и беспристрастного систематического исследования, то он сможет послужить бесценным инструментом всякому ученому, будь он гомеопат или психоаналитик, и перед всяким открыть новые пути понимания. Телесное и психическое с этой точки зрения подобны двум разным, но взаимосвязанным сценам, на каждой из которых одна и та же главенствующая сила, одна и та же индивидуальность разыгрывает ту же самую драму на двух разных языках.
В заключение надо заметить, что здесь трудно удержаться от того, чтобы не поразмыслить еще над одним фактом. Бессознательное помогает нам тем, что внешним образом выражает на языке символов внутренние проблемы и трудности, а также нередко показывает и правильные пути их решения. Предлагая «психологическое лекарство» в виде отражения внутренней проблемы в том или ином образе внешнего мира внутреннее расстройство совпадает со своим подобным самому себе дополнением. Иными словами, на психологическом уровне представлен собственный simillimum в виде корректирующего энергетического принципа. Гомеопатический же подход выглядит как язык творящей природы вне и внутри нас. Мы со смиренным восхищением и изумлением смотрим на это всепроникающее творческое единство.