Я так и думал, любезный сотоварищ: Вы скажете, что также употребляете Аконит при лихорадке и поэтому назначение этого средства не составляет по необходимости гомеопатического способа лечения; но разве Вы не слыхали об одном французе, который всю жизнь говорил прозой, сам того не замечая?

Всякий, кто назначает Аконит против простой лихорадки (febricula) — гомеопат malgré lui. Затем, обращаюсь к моей второй причине.

Когда я еще был мальчиком, у меня был плеврит левой стороны и благодаря сельскому аптекарю и целым ведрам микстур я почти умер, но не совсем. С того времени я страдал тупым болезненным ощущением в боку, относительно которого я советовался со многими известными врачами в разных местах Европы, но ни один из них мне не помог. Bсе они соглашались, что это было застарелое сращение чего-то между висцеральными и реберными перепонками плевры, но ни одна из многих знаменитостей не была в состоянии излечить его. Между тем, моя вера в них могла бы и горы сдвинуть; но вера, как лечебное средство, пользы не принесла.

В виду безуспешности правоверной медицины, я отправился к гидропатам (их тогда называли шарлатанами); от них я натерпелся и жару, и холода, и все-таки они меня не вылечили. Обертывания, холодные и горячие; холодные компрессы по целым месяцам спанье в мокрых простынях; бесконечные потения в турецких и русских банях — однако мое плевритическое страдание оставалось in statu quo ante.

Лечение виноградом, лечение хлебом с вином действовали не лучше; точно так же диета и перемена воздуха мне не помогли.

Когда же я стал читать то, что заявляют так называемые гомеопаты об их Брионии и ее сродстве к серозным перепонкам, я — что? обругал их шарлатанами? Нет. Я купил немного Bryonia alba и начал принимать ее, как они рекомендуют, и недели через две мой бок поправился, и с того времени больше меня не беспокоил!

Вот, друг мой, вторая причина, почему я гомеопат, и когда я перестану чувствовать благодарность к дорогому старому Ганеману за его Брионию, — да вернется мое плевритическое страдание, чтобы напомнить мне об истинности его учения.

Что Вы и другие могут об этом подумать — это для меня вполне безразлично, я хвалю мост, через который я перешел.

Я предъявляю к медицине только одно-единственное требование: чтобы она излечивала. Ту «патию», которая излечивает, я и избираю.